МЫ ПОТЕРЯЛИ СПОСОБНОСТЬ ВИДЕТЬ И ПОНИМАТЬ.
Мы потеряли способность видеть и понимать. В Англии даже есть организация под названием Национальная Ассоциация Родителей Бессонных Детей. По всей видимости, она работает по принципу Общества Анонимных Алкоголиков, где на общих встречах несчастные родители орущих детей сочувственно утешают и подбадривают таких же страдальцев: «они когда-нибудь вырастут»; «спите с вашим супругом по очереди, тогда каждому из вас удастся поспать, пока другой успокаивает ребенка», или «ребенка можно оставить плакать одного, если вы уверены, что с ним все в порядке; это ему не повредит». Лучшее, что они могут предложить, это: «если уж совсем ничего не помогает, то нет ничего страшного в том, чтобы ребенок поспал вместе с вами в одной постели». Никому даже не приходит в голову, что все ночные войны могли бы прекратиться, если бы родители поверили детям, которые единогласно и совершенно ясно дают нам понять, где их место.
О зацикленности на ребенке и об уступчивых родителях
Родителю, посвящающему все свое время уходу за ребенком, вскоре станет скучно; к тому же он будет скучен для окружающих и, вполне возможно, станет обращаться с ребенком не самым лучшим образом. Ребенок ожидает, что он с рождения станет участником жизни занятого человека, будет в постоянном физическом контакте с ним и станет свидетелем ситуаций, с которыми ему придется сталкиваться во взрослой жизни. Ребенок на руках у матери пассивен. Он наблюдает. Ему доставляют удовольствие проявления внимания по отношению к нему — поцелуи, щекотка, подбрасывания в воздух и т. д. Но его основное занятие — это изучение событий окружающего мира. Эта информация помогает ребенку понять, что делают представители общества, в котором он живет, и, таким образом, готовит его к более ответственной жизни среди людей. Смотреть вопросительно на ребенка, который вопросительно смотрит на вас, — значит мешать реализации этого мощного импульса и тем самым вызывать в ребенке глубокое разочарование и не давать его разуму правильно развиваться. Ребенок ожидает увидеть сильную, занятую, доминирующую личность, по отношению к которой он может быть второстепенным, а взамен получает эмоционально слабого, раболепного человечишку, заискивающего перед ним и старающегося выудить из него благосклонность или одобрение. Ребенок станет подавать все более ясные знаки, означающие не недостаток внимания со стороны взрослых, а требование подходящего типа опыта. Разочарование ребенка во многом связано с тем, что подаваемые им сигналы (показывающие, что что-то не так) не приводят к изменению поведения взрослых.
Хулиганское поведение некоторых самых отчаянных и «непослушных» детей — на самом деле лишь мольба о том, чтобы им показали, как правильно себя вести. Постоянное потакание детям лишает их примеров из жизни взрослых, где они могут найти свое место согласно естественной иерархии взрослых и малышей и где их желательные действия принимаются, а нежелательные действия отвергаются, но они сами всегда принимаются такими, как есть.
Детям нужно почувствовать, что их принимают как благонамеренных и по своей природе дружелюбных людей, старающихся делать то, что верно, и полагающихся на предсказуемую реакцию старших в качестве критерия правильного и неправильного. Ребенок ищет информацию о том, что заведено, а что нет. Так, если он разбил тарелку, ему необходимо увидеть некоторую злость или грусть по поводу уничтожения полезной вещи, но не прекращение уважительного к нему отношения. Ведь ребенок расстроен из-за своей неосторожности не меньше вас и сам уже решил быть более аккуратным.
Если родители позволяют ребенку все подряд и не делают различий между желательными и нежелательными действиями, ребенок часто ведет себя непослушно и даже хулигански. Тем самым он заставляет родителей играть правильную, подобающую им роль. И вот когда у родителей больше не остается никакого терпения, они взрываются и обрушивают на ребенка всю скопившуюся в них злобу. Они кричат: «С меня довольно!» — и ставят его в угол. Ребенок понимает это так: все его предыдущее поведение на самом деле было плохим, и родители его только терпели; они скрывали свои истинные чувства, и теперь неисправимое нахальство ребенка наконец положило конец их притворству. Во многих семьях играют именно по таким правилам: дети понимают, что родители «спускают им с рук* частые нежелательные поступки. Но в один прекрасный момент наступает расплата, когда родители высказывают все, что они думают, по поводу испорченности своих детей.
В некоторых исключительных случаях (особенно в семьях, где первый ребенок появился достаточно поздно) родители так сильно любят свое чадо, что никогда никоим образом не дают ему понять, что следует делать, а чего нет. В таких случаях дети буквально начинают беситься. Они восстают при каждом новом вопросе «Хочешь это?». «Что ты хочешь есть?.. делать?.. надеть?.. Что ты хочешь, чтобы мама сделала?» И так далее.
Я знала очаровательную девочку двух с половиной лет, с которой обращались именно так. Она никогда не улыбалась. Если родители заискивающе предлагали ей то, что могло бы ей понравиться, она недовольно косилась и упрямо повторяла: «Нет!» Ее отказы делали родителей еще более подобострастными, и казалось, этому не будет конца. Малышке был нужен наглядный родительский пример, из которого она могла бы чему-нибудь научиться. Но это было невозможно, ведь родители всегда ожидали инструкций от нее. Они были готовы исполнить любые желания дочери, но не могли понять потребности ребенка видеть родителей, ведущих свою взрослую жизнь.
Дети тратят немало усилий, пытаясь привлечь к себе внимание, но не потому, что они испытывают в нем недостаток. Просто получаемый детьми опыт неприемлем, и они сигнализируют об этом взрослым. Постепенно стремление, чтобы ребенка замечали, становится его самоцелью, невольной борьбой с другими людьми. Таким образом, если внимание родителей вызывает в ребенке еще более бурную реакцию, значит, оно явно ненадлежащего рода. Если рассуждать здраво, то вряд ли можно представить, что какой-либо вид эволюционным путем дошел до того, что дети постоянно доводят своих родителей. Обратимся к примеру миллионов семей в странах третьего мира, где родители не были обучены не доверять и не понимать своих детей. Мы увидим семьи, живущие в мире и согласии, где каждый ребенок от четырех лет с радостью вносит свою полезный вклад в общую работу.
Новые мысли о психотерапии
Мой подход к исправлению последствий недостатка правильного опыта в детстве постепенно изменялся от попыток воспроизвести сами недополученные ощущения к работе с сознательными и бессознательными импульсами, возникшими в психике вследствие недостатка этого опыта. В своей психотерапевтической практике я обнаружила, что человек может изменить свои заниженные или негативные ожидания от себя или от окружающего мира путем тщательного разбора этих ожиданий, причин их возникновения и обоснования их ложности. Даже самое глубокое чувство ущербности имеет в основе врожденное знание своей истинной ценности. Это знание отрицается и искажается опытом, накладывающим ложные убеждения, которые в младенчестве и детстве человек не может поставить под сомнение. У человека возникают не поддающиеся осознанию, безымянные, бесформенные страхи, и он теряет свободу действий и свободу мысли во всем, что с ними связано. Эти страхи иногда настолько ограничивают человека, что он может спокойно жить лишь в пределах сознательно суженного жизненного пространства, напоминающего тесную тюремную камеру.
Если взрослый проследит свои страхи до самых истоков, то обнаружит, что в их основе лежат события, которые могут пугать только ребенка. Тогда человеку больше не придется убегать от предметов и обстоятельств, так долго наводивших на него ужас, и ранее парализованные части души наконец возвратятся к нормальному функционированию. Человек сможет позволить себе быть тем, чем ему запрещали быть: удачливым или неудачником; «добряком» или злым; любящим или принимающим любовь; рискующим или избегающим риска. Он начнет жить непринужденно, обретет способность прислушиваться к своим инстинктам и здраво рассуждать.
В конце 1970-х годов я помогала доктору Франку Лэйку, работавшему в своем центре в Ноттингеме. Он уже тридцать лет занимался передовыми исследованиями в области психического катарсиса при повторном переживании рождения и, прочтя мою книгу, захотел мне продемонстрировать, что человеческие чувства подвергаются испытаниям не только в процессе и после рождения, но и во время пребывания в утробе матери. Многие его пациенты (а впоследствии и некоторые из моих) заново переживали во всех деталях опыт, предшествующий рождению, что убедило меня в правоте доктора Лэйка. Кроме того, я испытала на себе исцеляющее воздействие переживания перинатального опыта еще до того, как наблюдала других людей, принимавших позу беспомощного зародыша, имитировавших движения, издававших звуки и выражавших чувства, присущие плоду.
Я до сих пор использую эту технику, когда у моих пациентов возникает необходимость узнать об их рождении, первых днях и неделях жизни, а также опыте внутри матки. У меня создалось впечатление, что как бы ни было сильно повторное переживание рождения, само по себе оно далеко не всегда приводит к исцелению. Этот опыт ценен тем, что помогает индивиду составить целостную картину его жизни и отбросить некоторые неверные представления о себе и об окружающем мире. Иногда переживание прошлого опыта становится последним недостававшим звеном головоломки; человек совершает большой шаг от понимания к осознанию и начинает вести себя в соответствии со своим новым мировоззрением. Переворот во внутреннем мире человека происходит именно из-за осознания правды и, видимо, только из-за этого, вне зависимости от того, как индивид пришел к этому осознанию: упорной самоисследовательской работой с использованием индукции и иногда дедукции; переоценкой убеждений, усвоенных еще в детстве и никогда не подвергавшихся сомнению (обычно имеющих отношение к понятиям «хорошего» и «плохого»); переживанием «забытого» травмирующего события из собственной жизни или через информацию, полученную от людей, которые помнят это событие. Наступающее после этого освобождение, сопровождаемое значительными изменениями в самом человеке, обычно проявляются довольно быстро, в считанные месяцы.
В свете принципа непрерывности человек, ищущий помощи, - по своей сути «правильное» существо, чьи потребности, свойственные его виду, не были удовлетворены и чьи ожидания определенного типа опыта, сформированные эволюционным путем, возможно, были встречены отторжением или осуждением со стороны родителей, которые должны были уважать и удовлетворять эти ожидания. Безответственные родители, к сожалению, заставляют ребенка чувствовать себя нелюбимым, недостойным и недостаточно «хорошим». По своей природе ребенок не способен понять, что родители могут ошибаться, следовательно, он начинает думать, что все дело в нем самом. Поэтому когда он может глубоко осознать, что его слезы, угрюмость, неуверенность в себе, апатия или возмущение были правильной реакцией человека на неправильное отношение, все его чувство неполноценности изменяется как по волшебству. По-моему, анализ прошлого человека в этом свете уже имеет благотворное влияние: его заставляли чувствовать себя никчемным, лишним или виноватым, но теперь он наконец получает возможность поставить такое отношение к себе под сомнение и отбросить навязанные ему представления. Я рада, что многие психотерапевты нашли принцип преемственности полезным для себя, своих учеников и пациентов.
И в самом деле, за десять лет, прошедших с первого издания этой книги, в самых разных областях — акушерстве, педиатрии, общественных институтах, психологии — и среди широкой общественности, ищущей достойной системы ценностей, сформировалось куда более благоприятное отношение к изложенным в ней идеям. Мне было особенно приятно увидеть в журнале «Тайм» описание героя одного фильма, содержащее такие слова: «Ее чувство ответственности перед обществом основывается на безошибочных инстинктах, а не на сомнительной идеологии».
«МЫ ПОТЕРЯЛИ СПОСОБНОСТЬ ВИДЕТЬ И ПОНИМАТЬ»
Вернуться в раздел
Читайте далее:
Предыдущая страница:
