ТЕОЛОГИЧЕСКАЯ И КОСМОГОНИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

Мы не раз имели случай указать на громадное значение египетской теологии и жреческой мудрости. Но эта самая теология, которой мы обязаны всеми нашими сведениями о религиозных воззрениях египтян, составляет, вместе с тем, величайшее препятствие для правильного понимания народного верования, лежащего за всеми этими теологическими умозрениями и символическими объяснениями. Теология представляет попытку привести религиозные представления в строго систематический порядок; она старается подвести разнородные элементы под общую точку зрения и сгладить различные неровности и противоречия; таким образом и работа египетской теологии внесла многое в развитие религиозных идей и представлений. Политическое развитие, приводившее к политическому объединению Нильской долины, вызывало, вполне естественно, и более близкое единение местных божеств. Чем более народ сознавал свое национальное единство, тем более, сознательно или бессознательно, проявлялась необходимость единства религиозного. Религия играла в обществе такую видную роль, что религиозное разделение могло быть опасным для государственного единства. Но было и вполне естественное стремление к религиозному единству - стремление, главным выразителем которого явилась синкретическая теология.

Вместе с тем теология во все времена деятельно трудилась над тем, чтобы одухотворить и смягчить символическими объяснениями грубые примитивные представления и оживить устаревшие формы новым содержанием. Развитие культуры не могло сломить сразу естественный ход развития идей фетишизма, но все же теология должна была прилаживать старые формы к новым идеям прогрессирующей религиозной мысли.

В ближайшей связи с теологией стоит космогония; систематическое расположение древних божеских форм было составлено отчасти с космогонической точки зрения.

Вполне естественно, что в Египте не было единообразной теологии, как не было и единообразного народного верования. Теологические учения коренились, без сомнения, в жреческих обществах различных святилищ страны, причем все стремления их были направлены, конечно, на то, чтобы поставить местного бога в центре теологической системы. Но значение и влияние подобных систем зависело от политического и религиозного значения данной местности. В предыдущей главе мы познакомились отчасти с фиванской теологией нового царства. К сожалению, нам почти ничего не известно об учениях различных школ. Только одна из них достигла широкого господства - это гелиополитанская солнечная теология; она преобладает уже в пирамидных надписях и мало-помалу изменила и переработала весь мир египетских богов.

Опираясь на официальный культ, теология, без сомнения, оказала сильное влияние на религиозные представления. Она пользовалась официальной поддержкой, потому что имела целью достигнуть религиозного единства, подобно тому как царская власть стремилась к единству политическому. Тем не менее определить с точностью размеры ее влияния невозможно; вероятно, оно проникло не очень глубоко в народные массы. В их воззрениях отождествление местного бога с Ра, конечно, не могло вызвать никаких изменений, но все-таки теология постоянно указывала путь к более возвышенному понятию о божестве.

Теология не могла победить религиозный партикуляризм египтян и устранить фетишизм, легший в основу египетской религии, но все же в отождествлении божеств она нашла средство, способствующее достижению религиозного единства. По природе своей боги разделялись на несколько определенных классов: солнечные божества, земные, погребальные, нильские и т. д. Ничего не было легче, как слить в одно целое различных богов одной и той же группы; таким образом возникли комбинации Сокар-Озирис, Озирис-Хентаментет; на том же основании в Мендесе Хнум, Гаршеф и Озирис изображались как один и тот же бог. Ра, Тум, Горус Менту и Анхер - все суть солнечные божества и потому все слились в одно. Это объединение божеств пошло еще дальше, когда солнечная теология вступила на свой победоносный путь развития и подчинила себе все культовые города Египта; тогда почти все божества были превращены в солнечных богов и отождествлены с Ра. Пта, Мин, Амон, Себек, Озирис, Хнум и даже Сет слились с Ра и заняли соответствующее место в солнечной теологической системе.

Этим путем теология пришла к своего рода искусственному монотеизму. Различные божества представляли разнообразные космические явления, различные функции или, лучше сказать, различные стадии развития одного единого бога, таинственного и недоступного. Солнце, зарождающееся сегодня на востоке, то же самое, которое светило вчера, но вместе с тем оно уже новое; Ра - в одно и то же время и отец, и сын. Утреннее солнце носит название Хепера (бог, существующий лишь в теологии и изображаемый в виде жука); полуденное солнце называется Ра, вечернее - Тум, умершее, скрывшееся на западе - Озирис. Подобные представления относятся к первобытным и в 17-й главе Книги мертвых они уже выражены вполне ясно и определенно.

Боги, нашедшие себе более обстоятельную характеристику в мифах, не так легко сливаются друг с другом; в этом случае теология натолкнулась на большие затруднения, и тексты ее сплошь наполнены противоречиями, которые лишь при самом поверхностном взгляде могут сойти за глубокомысленную мудрость. Например, Горуса теология переделала до неузнаваемости. Горус играет видные роли в двух больших теологических системах: в системе Озириса и в солнечной. Борьбу Горуса, сына Изиды, с Сетом теология сопоставила с ежедневной борьбой солнечного бога с его врагом, облачным змием Апепи. Сеты и Апепи начинают умножаться в числе, а многочисленные формы Горуса, первоначально, по всей вероятности, различные, сливаются вместе; наконец, великая волшебница Изида сама выступает в борьбе против Апепи и таким образом попадает в цикл божеств, окружающих Ра, и поэтому упоминается в мифах, относящихся к этому богу.

Наряду с этим отождествлением божеств появляется наклонность к созданию их генеалогии. Выше мы имели случай обратить внимание на так называемые триады. Мы не считаем возможным видеть в них выражение какой-нибудь космогонической идеи и должны сознаться, что до сих пор еще не имеется сколько-нибудь удовлетворительного объяснения их происхождения.

Так, фиванская Мут, мать фиванской триады,- не более, чем теологическая абстракция, так как слово "Мут" означает просто "мать"; напротив того, Менту, занимавший место сына в той же триаде, и Хонсу, сменивший позднее последнего, являются, действительно, соседними местными богами. Мать Мемфисской триады - Сехет - была, по-видимому, местной богиней соседнего округа, между тем как Имхотеп, сын этой триады, был, вероятно, теологическим божеством позднейшего происхождения Нефер-Тум, почитавшийся прежде сыном той же триады, делается сыном различных львиноголовых богинь, и мы не можем точно приурочить его к какому-нибудь месту Юзас, мать гелиополитанской триады, бесспорно - искусственный продукт теологии. Озирис и Изида, были, по Масперо, несомненно, местными божествами соседних округов; но как попал в их триаду Горус - сказать невозможно.

Другой способ систематики богов - по эннеадам, или божеским девяткам,- происходит, как несомненно верно указал Масперо, из Гелиополиса, где четыре пары богов с гегемоном во главе представляют историю сотворения мира и мирового порядка, как это будет подробнее описано ниже. Эта гелиополитанская генеалогия богов была принята по всему Египту, с той разницей, что везде во главе девятки, гегемоном ее является местный бог; где существовали триады, там не всегда можно было устранить мать и сына, поэтому часто случается, что божеская "девятка" состоит из 10 или даже 11 членов.

Очень рано была установлена связь богов с астрономическими явлениями. Культ небесных светил в древнем Египте пока еще мало исследован, поэтому очень трудно сказать, как сложились первоначальные воззрения этого культа. Еще в глубочайшей древности наиболее замечательные созвездия приведены были в связь с главными божествами: Орион с Озирисом, Сириус с Изидой, Сатурн с Горусом, Меркурий с Сетом (Тифоном). Точно так же солнцестояние в различные времена года изображалось, по крайней мере в позднейшую эпоху, различными формами солнечного бога. Такие астрономические явления как фазы Луны также находили себе мифологические объяснения: так, момент наступления полнолуния назывался "соединением Озириса с левым глазом".

В противоположность всем другим народам египтяне представляли себе небо в образе женщины, а землю - мужчиной. По мнению одних, небо было женщиной Нут, которая, согнувшись над землей, опирается на нее ногами и руками; в представлении других оно являлось коровой, богиней Гатор. По одному очень древнему воззрению небо есть огромный лик, бог Горус (слово her означает лик, лицо), поддерживаемый четырьмя косами волос, или четырьмя сыновьями Горуса, богами кос, но возможно, что это представление не принадлежало к народному верованию и было лишь искусственным созданием теологии.

Из местных космогоний известны нам весьма немногие; все они постепенно были вытеснены или переделаны гелиополитанской космогонией. Местный бог всюду почитался своими поклонниками творцом мира и виновником мироздания; при этом самый акт творения представлялся различно, сообразно особенностям характера данного божества. В области водопадов Хнум представлялся в виде гончара, который на своем станке выделывал мировое яйцо, из которого все возникло. Мемфисский Пта создал мир так, как настоящий ремесленник или художник. Саисская Нейт была великой ткачихой и в этом качестве являлась космогоническим божеством.

Первичным принципом, из которого возникла вся жизнь, египтяне, как и некоторые другие народы, почитали воду. Эта первичная вода, называвшаяся Нун, содержит все мужские и женские зародыши жизни. По мнению одних, Ра возник из этой воды; по другому воззрению, он вышел из яйца в образе птицы или юноши. Из всех космогонии мы ближе всего знакомы с гелиополитанской, которая имела наибольшее значение и распространение и вместила в себе все древнейшие воззрения, бывшие в ходу в Нижнем Египте. Согласно ее учению, мир был сотворен и приведен в порядок девятью богам и, составлявшими великий гелиополитанский божеский цикл. Разумеется, местный бог Тум является первичною причиной; вначале существовал он один и находился в Хаосе, или первичной воде; затем он, посредством самооплодотворения, произвел на свет Шу и Тефнет. Кеб и Нут (земля и небо) лежали в первичной воде, крепко обнявшись друг с другом. Шу проник между ними, поднял Нут кверху и дал возможность солнцу начать его ежедневный путь по небу. Первоначальное значение и характер Шу определить трудно; что касается Тефнет, то она является просто лишь женским дополнением к Шу, искусственно созданным теологией. На основании этимологических объяснений она впоследствии признавалась олицетворением росы, а Шу - слоем воздуха, отделяющим небо от земли. Кеб и Нут в свою очередь произвели Озириса, плодородную землю с Нилом, и Сета, пустыню, вместе с двумя сестрами - Изидой и Нефтис. Этим закончилось устройство мира и могла начаться его история. В пирамидных надписях упоминается о трех гелиополитанских девятибожиях, составлявших 27 божеств. Эти три цикла богов включили в себя, без сомнения, важнейших богов Нижнего Египта и рассматривались, как три божеские династии, правившие до Менеса.

Своеобразная космогоническая система возникла в Гермополисе, городе Тога. Должны ли мы видеть в ней первобытную космогонию или порождение позднейших теологических умозрений - решить трудно, но тексты, сюда относящиеся, встречаются не ранее эпохи нового царства. Гермополитанский местный бог Тот считался мудрым знатоком письма, великим чародеем, для которого слово было великим магическим средством; оно служило ему и в его роли демиурга. Остальные восемь гермополитанских божеств, составлявших вместе одну эннеаду, по природе своей были совершенно противоположны соответствующим гелиополитанским божествам. Между тем как последние, за исключением Шу и Тефнет, представляли из себя издавна известных в Дельте местных богов; восемь спутников Тота, напротив того, являются божествами совершенно абстрактного характера. К четырем мужским гермополитанским божествам, имена которых Ну, Гех, Кек и Нену, присоединены четыре женские, "грамматические" богини: Нут, Гехет, Кекет и Ненут.

Эта гермополитанская огдоада (восьмерка) была принята и еще кое-где в Египте: так, мы находим, например, Амона во главе четырех божеских пар.

Выше мы привели несколько образцов теологического образа мыслей и теологических умозрений древних египтян. К сожалению, многое остается неясным и сомнительным; ход мыслей древних жрецов мы можем проследить только отчасти; почти полное отсутствие логической связи в мыслях представляет серьезное затруднение; синкретическая обработка и символические толкования божеских форм и основных религиозных понятий также представляют едва преодолимые трудности. Замечательно, что, несмотря на глубокую древность подобных умозрений, жрецы не могли уничтожить грубый анимизм и придать соответствующую форму идеям высшего порядка. Совершенно ошибочно было бы думать, что жрецы были лишь блюстителями религии, созданной для народа,- религии, в которую сами они совсем не верили. Несмотря на символизм и на выражаемые благодаря ему более чистые идеи, они крепко держались религиозных форм, завещанных им их предшественниками. Философский монотеизм, которого мог бы достичь египетский мыслитель, применяя свои своеобразные методы, не хотел, да и не мог порвать с политеизмом. Древние формы религиозных представлений и культ были существенными элементами религии, отвергнуть которые не могли ни философская мысль, ни прогрессивное развитие культуры, пока, наконец, новая духовная сила не победила эту религию, полную противоречий и пустого схематизма и совершенно выродившуюся благодаря магизму и грубому суеверию.