|
|
ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ФЕНОМЕНА ИНТУИЦИИ
В последние годы проблема интуиции привлекает к себе пристальное внимание представителей самых различных областей научного знания: математики, кибернетики, медицины, физиологии высшей нервной деятельности и особенно психологии. Однако сразу же оговоримся: этот интерес по существу не связан: с традиционно-философскими представлениями об интуиции и тем более не опирается на результаты соответствующих исследований. К этому имеются свои причины.
Дело в том, что в отечественной и зарубежной марксистской философии проблема интуиции в течение длительного времени рассматривалась исключительно в плане критического анализа различного рода идеалистических концепций буржуазной философии. Традиция, как уже отмечалось, прочно связала интуицию с идеализмом, которому она фактически была отдана на откуп и который, надо признать, умело использовал объективные трудности в решении проблемы в своих собственных интересах.
Вполне естественно, что методы идеализма и главным образом результаты соответствующих исследований проблемы вызвали в среде философов-материалистов и материалистически мыслящих естествоиспытателей глубокое разочарование, неприязнь и скептическое отношение к самому объекту исследования97. В представлении большинства ученых понятие "интуиция" олицетворяло собой средневековое шарлатанство, возрождало дух мистицизма и иррационализма. Об интуиции стали судить главным образом на основании знакомства с различными интуитивистскими теориями, носящими антинаучный, открыто идеалистический характер. Некоторые современные ученые до сих пор даже не подозревают о существовании каких-то иных, отличных от интуитивистских, теорий интуитивного знания. Так, автор книги "Интуиция и наука" М. Бунге без всякого на то основания причисляет к интуитивистам Декарта, Канта и всех тех философов, которые уделяли внимание проблеме интуиции. Понятие "философское" становится для Бунге синонимом понятия "интунтивистское".
И вдруг метаморфоза: об интуиции заговорили как о влиятельном факторе современного научного знания. Из мифа интуиция превращается в реальность, из орудия мистики в объект и средство научного познания. При этом некоторые исследователи склонны усматривать в интуиции своего рода панацею в решении ряда актуальных научных проблем. "Многие отрасли современной науки, – считают В. Пушкин и В. Фетисов, – заинтересованы в раскрытии закономерностей интуиции. Незнание этих закономерностей затрудняет решение важных вопросов научной организации труда людей, занятых интеллектуальной деятельностью. Познание интуиции может оказать существенную помощь кибернетике. Многие очень важные для современного человечества проблемы могли бы быть по-другому освещены, если бы была построена научная теория интуиции"98.
Подобные высказывания все чаще появляются на страницах научной печати и научно-популярных изданий.
Современная научно-техническая революция заставила пересмотреть многие традиционные представления и оценки, выдвинула новые позитивные задачи, стимулировала развитие некоторых важных областей научного знания. Среди последних особое место занимает современная наука о творчестве – эвристика. Некогда чисто риторический вопрос экономической эффективности научной деятельности в период превращения науки в "непосредственную производительную силу" стал настолько актуальным, что может, по мнению некоторых зарубежных специалистов, служить своеобразным критерием потенциальной экономической, политической и военной мощи государства.
Отсюда понятно то серьезное внимание, которое уделяется вопросам организации научной деятельности, что выражается, в частности, в создании крупных научных коллективов, объединяющих специалистов самых различных отраслей научного знания, в разработке и практическом внедрении специальных программ99, направленных на стимуляцию творческой деятельности как целого коллектива, так и отдельной творческой личности. Последняя представляет собой интерес, поскольку именно в ней добытый и накопленный общими усилиями человечества запас знаний и опыта органически соединяется с комплексом индивидуальных, единственных в своем роде (уникальных) факторов, составляющих основу дальнейшего развития научного знания.
Прежде всего ученых интересует вопрос о психофизиологических и психоинтеллектуальных ресурсах человека100. Соответствующие исследования весьма интенсивно проводятся как в нашей стране, так и за рубежом. По некоторым сведениям к настоящему времени учеными различных стран "выявлено" в общей сложности около пятидесяти компонентов, рассматриваемых в качестве "элементов интеллекта". Несмотря на доминирование субъективных мнений, нельзя не обратить внимание на тот очевидный факт, что некоторые из "выявленных" компонентов фигурируют в подавляющем большинстве данных. В число этих "избранных" неизменно входит и интуиция как психоэвристический феномен.
Причастность интуиции к творческому процессу стала для многих исследователей столь очевидной, что превратилась в условие и исходный пункт позитивного решения как той, так и другой проблемы. Один из основоположников теории творчества, А. Пуанкаре прямо заявлял, что от решения проблемы интуиции зависит успех в раскрытии тайны научного творчества и б конечном счете – прогресс науки. Гиперболизация данного тезиса очевидна, но Пуанкаре, видимо, прав в том, что творчество и интуиция не могут не иметь точек соприкосновения. Это мнение разделяют С. Е. Зак, А. Н. Леонтьев, С. Р. Микулинский, В. А. Энгельгардт, М. Г. Ярошевский, А. Ньюэлл, Г. Саймон, Дж. Шоу и многие другие известные советские и зарубежные ученые – специалисты в области проблемы творчества. Б. М. Кедров утверждает, что интуицию можно познать и должным образом оценить лишь в цепи творческого процесса101.
Вопрос о соотношении творческого и интуитивного в значительной степени осложняется тем, что содержание самого понятия "творчество" остается едва ли более содержательным, чем понятие "интуиция". Существует масса определений этого понятия, но ни одно из них не является исчерпывающим в силу чрезвычайной сложности и специфичности этого феномена. Обычно под творчеством понимают специфическую форму человеческой деятельности, отличающуюся новизной и оригинальностью, свидетельствующую о яркой индивидуальности Творца, о его способности выдвигать нешаблонные идеи и предлагать неожиданные решения. По шутливому замечанию Д. Прайса, творчество проявляется тогда, когда со словом "черное" вопреки ассоциациям связывают не слово "белое", а слово "икра".
Некоторые исследователи полагают, что сущность творчества может быть раскрыта через одну из его характерных черт: оригинальность, новизну или целесообразность, как полагает Г. Неллер. Известно, однако, что оригинальность никогда не считалась монополией высокоразвитого интеллекта и критерием прогресса, а слово "целесообразность" нередко оказывалось связанным с весьма скользкими принципами узкого прагматизма.
Попытки раскрытия тайн творческого мышления привели, например, американских исследователей Д. Маклейланда и У. Уайта к выводу о первостепенной значимости профессиональной компетентности ученого, его общей и научной эрудиции. Надо полагать, данные факторы действительно играют важную роль в творческой деятельности ученого и если не являются главным ее критерием, то во всяком случае находятся ближе к истине, чем утверждение о том, что "исследовательский талант, независимость и творческий характер мышления никак не связаны ни с запасом знаний, ни со способностью человека"102. Но что же в таком случае предопределяет творческий успех? Случай. Именно "случайные открытия" составляют "истинный прогресс в науке"103.
Большинство ученых, однако, категорически отвергают концепцию "случайных открытий", справедливо полагая, что таковых в науке нет и быть не может. Предположить, что открытия в науке есть дело случая, остроумно заметил Ж. Адамар, равносильно предположению о том, что обезьяна, постукивающая по клавишам пишущей машинки, может "случайно" воспроизвести текст американской Декларации о независимости. И дело вовсе не в том, что элементам случайности в творчестве нет места, а в том, как понимать это случайное, какую роль ему следует отводить.
Ни одно явление действительности, в том числе и творческий процесс, не протекает в рамках "чистой необходимости". Случайное Гегель считал необходимым элементом, содержащимся во всяком конечном, "формой", за которой скрывается необходимость. Применительно к творчеству нельзя не согласиться с Адамаром, считавшим, что часто люди приписывают случайности то, причины чего они не в состоянии раскрыть. "Мерой нашего невежества" назвал "творческую случайность" А. Пуанкаре.
Наличие непредсказуемых (случайных) элементов в творческом процессе исключает возможность позитивного влияния на ход последнего, его алгоритмизации. Творческий процесс, равно как и интуиция, представляет собой в высшей степени индивидуализированное явление. Именно поэтому вызывает недоверие проникшее на страницы одного серьезного научного издания сообщение о том, что американскому психологу Раггу удалось выработать "правила интуитивного озарения". Попытки подобного рода (в частности, основанные на методах анкетирования и тестирования) предпринимались психологией творчества неоднократно, но не давали принципиально новых результатов в позитивном решении проблемы; в лучшем случае они способствовали выработке новых частных методик в системе стимуляции творческой деятельности.
Понятие творчества настолько широко и многообразно, что в ряде случаев оно вообще теряет всякие реальные границы. Так, существует мнение о возможности и правомерности вынесения понятия "творчество" в область животного царства и даже неживой природы. В этом случае становится непонятно: что же остается на долю "нетворческого" и существуют ли критерии, позволяющие отразить специфику и сущность творчества?
Такие критерии, видимо, существуют, и искать их следует в сфере общественно-исторической практики, а не за ее пределами.
Творчество представляет собой социально-исторический продукт, неотделимый от понятия труда, связанный с ним и исторически и логически. Творчество может быть как в большом, так и в малом; оно не зависит от масштабов и рода деятельности, но вместе с тем невозможно без высшей степени осознания целей и задач этой деятельности. Творческий процесс детерминирован самой природой человеческого мышления и является качественно высшей формой последнего.
В известной степени это относится и к интуиции, как элементу творческого мышления. Конечно, не всякое интуитивное есть творческое в подлинном смысле этого слова, но творчество как таковое, видимо, не может быть без "интуитивных прозрений", догадок, предположений. "Безинтуитивное творчество" – не более чем психическая иллюзия. Элементы интуитивного знания в снятом виде всегда содержатся в результатах творческой деятельности.
Неубедительно выглядят попытки связать интуицию лишь с некоторыми конкретными формами творчества. Любопытно то, что одни считают интуицию важнейшим элементом художественного творчества, отказывая в этом творчеству научному, другие, напротив, превозносят роль интуиции в научном творчестве, поскольку последнему якобы чаще приходится выходить из сферы логического, за границы "здравого смысла" (М. Бунге).
Подобные аргументы несостоятельны. В свое время, например, "здравый смысл" как профессиональных деятелей искусства, так и широких слоев любителей восстал против творческих методов и художественных приемов импрессионистов, нарушивших традиционные, общепринятые и казавшиеся незыблемыми каноны живописи. Но история убедительно показала несостоятельность и мнимый характер подобного рода опасений, и искусство импрессионизма стало замечательной вехой в истории мировой культуры.
Итак, современный исследователь стоит перед очевидным фактом, суть которого состоит в том, что понятие "интуиция" выступает в настоящее время в двух значениях: традиционно-философском (гносеологическом) и современном – психоэвристическом.
Данное обстоятельство послужило причиной возникновения среди философов определенного рода коллизии: одни из них решительно воспротивились современной интерпретации проблемы, другие, напротив, безоговорочно восприняли ее современную трактовку, не поставив даже вопроса об особенностях исторической и логической эволюции проблемы.
В связи с этим возникает закономерный и чрезвычайно важный вопрос: действительно ли в традиционной и современной трактовках понятия "интуиция" речь идет о различных явлениях? Если это так, то можно ли считать содержание понятия "интуиция" в его современном толковании объектом философского исследования и какую позицию вообще должна занять в сложившейся ситуации марксистская философская наука? Этот вопрос имеет принципиальное значение. От ответа на него в полной мере зависит судьба дальнейших творческих исследований проблемы интуиции.
Одним из первых обратил внимание на необходимость внесения ясности в данный вопрос В. Ф. Асмус. "Нельзя никому запретить называть "интуицией" способность изобретения и предшествующую доказательству способность предвидения. Но надо точно оговорить этот смысл понятия "интуиции" и отличить его от понятия о логически невыводимых элементах доказательства"104. По мнению автора, интуиция есть форма непосредственного знания; ко всем другим интерпретациям данного понятия философия не имеет никакого отношения. Следует заметить, что данная точка зрения имеет как своих сторонников, так и своих противников.
Попытаемся, однако, разобраться в существе двух трактовок понятия "интуиция", отмеченных В. Ф. Асмусом: "способность изобретения и предшествующая доказательству способность предвидения" и "логически невыводимые элементы доказательства". Прежде всего следует заметить, что подход к пониманию интуиции как "способности изобретения" не свойствен большинству исследователей этой проблемы. Последние рассматривают интуицию не как "способность изобретения", а, скорее, как важный элемент творческого мышления, одну из его специфических форм. Если говорить точнее, то под "эвристической интуицией" понимается способность "угадывать" (предвидеть) результат до того, как он будет получен средствами логического вывода. Мы не усматриваем принципиального различия понятий "логически невыводимые элементы доказательства" и "предшествующая доказательству способность предвидения", ибо первое вовсе не означает принципиальной невозможности последующего логического вывода данных, полученных интуитивным путем.
Таким образом, никакой дилеммы здесь по существу нет, нет и двух различных интуиции. Есть два аспекта исследования проблемы: философский и психологический (психоэвристический).
Тщательный анализ многочисленных концепций и гипотез по проблеме позволяет сделать вывод о том, что трактовка интуиции как психоэвристического феномена есть не что иное, как результат объективного отражения исторических и логических закономерностей эволюции научного знания и, соответственно, самого понятия "интуиция".
Проблема интуиции родилась в науке как бы дважды. Первый раз – как гносеологический феномен в системе зарождающейся теории познания (древнеиндийская и античная философия). Вторично интуиция была "открыта" наукой уже в качестве психического, позднее психоэвристического феномена. Не случайно это "открытие" совпало по времени с зарождением психологии как самостоятельной области научного знания. С этого времени (конец XIX в.) исследование проблемы пошло по двум относительно самостоятельным направлениям: собственно-философском (гносеологическом) и психологическом. К этому же историческому периоду относятся и первые серьезные и систематические попытки проникнуть в тайны творческого процесса, и прежде всего в его психические механизмы.
Естественно, что в сложившейся ситуации интуиция привлекала внимание исследователей именно в качестве психического, опирающегося на более реалистическую почву феномена. Понятия "творчество" и "интуиция" оказались не только тесно связанными, но содержание последней получило в данном аспекте свое специфическое, характерное преломление в качестве эффекта, названного В. Кёлером инсайтом (insigt), догадкой. Нет, видимо, надобности еще раз подробно останавливаться на том, почему именно данному аспекту исследования и данному пониманию феномена интуиции было отдано предпочтение подавляющим большинством материалистически мыслящих исследователей.
В последние годы на страницах ряда научных изданий были опубликованы интересные материалы по проблеме интуиции, с которыми выступили некоторые советские и зарубежные ученые: В. Ф. Асмус, М. Бунге, Э. В. Ильенков, А. С. Кармин, Б. М. Кедров, П. В. Копнин, М. Млезива, В. Мликовска, А. А. Налчаджян, Я. А. Пономарев, К. Попович, А. Г. Спиркин, И. Третера, М. Фрицганд, Е. П. Хайкин и др. В этих исследованиях нашли отражение многие актуальные проблемы интуиции. Вместе с тем еще далеко не все вопросы получили должное освещение; некоторые из них вообще выпали из поля зрения исследователей.
Читайте далее:
Предыдущая страница: