Тибетская куртка, буддистские четки на шее и удивительные, светящиеся глаза – вычислить Андрея Лаппу среди многочисленных посетителей “Джаганната”, где мы договорились встретиться, оказалось проще простого.

Андрей всегда был увлекающейся натурой. Его роман с Востоком начался еще в детстве, а любовь к нему не угасла и по сей день. Спортивная и научная карьера (Андрей – мастер спорта по подводному плаванию, защитил докторскую диссертацию) остались в далеком прошлом. Сегодня на повестке дня только восточные духовные практики. Европа, США, Китай, Индия, Тибет и Непал – более 10 лет он путешествует: преподает йогу, исследует новые практики и, главное, не устает учиться сам. Б.К.С. Айенгар, Паттабхи Джойс, Десикачар – вот далеко не полный перечень именитых учителей, чьи лекции и семинары посещал Лаппа.

Yoga Journal:
Я слышала, что вы начали заниматься йогой в Монголии. Это правда?

Андрей Лаппа:
Не совсем йогой. Когда мне было 13 лет, мы уехали в Монголию, так как моего отца отправили в командировку. В Киеве я одновременно увлекался музыкой, танцами, занимался в технических кружках. А в Монголии все это стало недоступно, досуг заполнить было нечем. И когда папа спросил меня, что бы я хотел делать в свободное время, я попросил его найти что-нибудь, связанное с Востоком, раз уж мы находились там. Отец обратился в дацан – монгольский ламаистский монастырь – к ламе, который свободно говорил по-русски, и тот согласился заниматься со мной. Для меня общение с этим ламой стало своеобразным экзотическим кружком: я приходил в монастырь в строго назначенное время, и лама рассказывал мне о значении изображений на стенах, учил монгольскому языку, приглашал на пуджи (ритуалы, совершаемые в буддистских храмах. – YJ). Так продолжалось больше года.

В Киеве я вновь вернулся к своим прежним увлечениям, стал членом сборной Украины по подводному плаванию, у меня были хорошие друзья. Казалось, все замечательно, кроме одного: у меня возникло чувство, что я утратил что-то очень важное и красивое. Я задавался вопросами: в чем смысл того, что мы делаем? Карьера, деньги – для чего все это в конечном счете? У меня начался настоящий духовный кризис в детском возрасте. А вокруг – пионерские галстуки, красные флаги и технический прогресс. Пытаясь привнести в свою жизнь дух Востока, я начал заниматься одновременно китайскими единоборствами и индийской йогой. Я думал, что таким образом смогу синтезировать Тибет, чьи духовные традиции были ближе всего к монгольскому ламаизму. Но в 16 лет я понял, что единоборства мне не близки из-за насилия. Поэтому я направил все свои усилия на йогу.

YJ:
Занимались по книгам?

АЛ:
Да, по книге “Йога Дипика” Айенгара. А поскольку я был спортсменом, у меня ко всему был очень серьезный подход: я соблюдал строгий график, следовал всем инструкциям с точностью до буквы, включая принципы ямы и ниямы. Учителей не было, поэтому все, что было описано в немногих хороших книгах, выполнялось.

YJ:
Вы учились у кого-то из индийских мастеров, когда это стало доступно?

АЛ:
Когда Украина стала независимой, в Киеве открылось индийское посольство, которое стало отмечать свои национальные праздники. В концертах участвовали все, кто хоть как-то был связан с индийской культурой. Я вместе со своими учениками демонстрировал асаны. Через два года жена посла решила меня премировать поездкой в Индию, в институт Айенгара. Посольство оплатило перелет, а обучение было бесплатным. Оказалось, что посол с Айенгаром долгое время были соседями, поэтому и вопрос решили по-соседски. Меня приняли на обучение на два месяца, вне очереди. Пройдя курс в институте, я еще полгода провел в Индии, путешествуя по всей стране и посещая ашрамы, храмы и священные города. После этого я ездил на Восток по 2–3 раза в год – в Индию, Непал, Тибет, на Шри-Ланку, не говоря уже о мусульманских странах. Бывал у самых разных учителей, ездил к Айенгару еще 4 раза и даже стал первым русскоязычным учеником Паттабхи Джойса.

YJ:
Вы довольно часто ездите в Непал и, насколько я знаю, только что вернулись из очередной поездки. С чем связан ваш интерес именно к этой стране?

АЛ:
Несколько лет назад я начал проводить семинары в Непале для своих учеников. В свое время Восток оказал на меня колоссальное влияние, и я понимал – для того чтобы люди занимались йогой серьезнее, им надо там побывать. Мы приезжаем в Катманду, я вожу учеников по святым местам, знакомлю их с разными традициями – индуистской и буддистской, а затем мы двигаемся в направлении Эвереста, по дороге – практические занятия и лекции.

За последние четыре года я понял, что меня тянет к буддизму. Та духовная традиция, с которой я познакомился еще в детстве, сейчас оказалась для меня доступной. В настоящее время я связан с буддийской линией преемственности Карма Кагью.

YJ:
Вы сочетаете хатха-йогу с буддистскими практиками или асаны отошли на второй план?

АЛ:
До недавнего времени меня интересовала только хатха-йога. Причем этот интерес был так или иначе связан с асанами, даже если я серьезно практиковал пранаяму и медитацию. Но после 36 лет я ощутил явный дефицит духовности. Именитые учителя на Востоке – замечательные. Они очень хорошо знают методику, могут научить многим интересным штучкам. Но если присмотреться повнимательнее, видна жадность, бегающие глазки хитреца и другие намеки на нечистоплотность. Конечно, речь идет не обо всех – в Индии я встречал и святых людей. Просто так сложилось, когда я осознал потребность в духовных учителях, которые действительно чисты и верят в то, что делают, я попал в буддистскую линию. В то же время я не отказался от хатха-йоги, хотя при ламах мне лучше об этом не упоминать.

Тантрические практики закрыты самайами – обетами неразглашения, и я не могу говорить о них. Но, поверьте, то, что там происходит, – это йога высших посвящений, которая включает в себя и подъем кундалини, и очень мощную работу с телом. Эти физические элементы практики направлены не на оздоровление и укрепление, а на работу с энергетикой. Все они подробно описаны, но к текстам допускают только тех, кто достиг определенного уровня посвящения.

Для меня буддистские практики – это йога, продолжение того пути, которым я шел всегда. Но они дают мне ту духовность, которую я не нашел в прикладных школах.

YJ:
Давайте поговорим про универсальный стиль. Чем он отличается от прочих школ йоги?

АЛ:
Прежде всего универсальная йога не является стилем Андрея Лаппы. Этот метод противопоставляется всем авторским стилям йоги. Поскольку у меня был опыт научной работы, я собрал и систематизировал те сведения об индийских йогах, которые, с моей точки зрения, являются научными. В результате исследования я выделил 16 дуальностей и 32 подстиля, а между ними – множество градаций. Вот пример одной из дуальностей – статический и динамический режим практики. В любом стиле йоги есть не только фиксация асан, но и движения, соединяющие позы между собой, которые могут быть специальными, как в аштанга-виньясе, или произвольными.

Мы определяем, каким является тот или иной стиль – статическим или динамическим, в зависимости от того, сколько времени затрачивается на выполнение статических асан и динамические движения. Например, кундалини-йога, где практикующий постоянно двигается в ритме дыхания, – это динамический стиль. Правда, в Индии есть школы, в которых вообще не обращают внимания на то, как человек переходит из асаны в асану. Но в конечном итоге выходит вот что: ты сознателен, а потом – в сознании кавардак, затем опять сознателен – и снова кавардак.

Другая дуальность – асаны, развивающие гибкость и силовые позы. И третий пример: если мы практикуем собранно, очень активно, то это ха-стиль. Если занимаемся мягко и расслабленно – это тха-стиль. А когда наша практика сбалансированна, стиль можно назвать хатха.

Эти дуальности встречаются в любой школе йоги. Они проявляются в процессе практики в той или иной степени, знаете вы о них или нет. Конечно, лучше понимать, какой из составляющих вы уделяете достаточно внимания, а какой – нет. Я могу выстроить занятие из этих компонент, учитывая свое исходное состояние и то, которого я хочу добиться.

Я считаю, что универсальный стиль – это живая наука. Я не верю в то, что кто-то сказал последнее слово в технологии йоги, в предписания учителей раз, которые даны раз и навсегда – до конца жизни. До тех пор пока живы мыслящие существа, пока у них есть интуиция, процесс развития не закончится. Понимая общий механизм, вы можете сделать со своей практикой все, что угодно.

YJ:
А для чего нужен конструктор асан, который вы разработали? Существующих и уже описанных недостаточно?

АЛ:
Большинство людей, практикующих йогу, просто повторяют все за учителями. Может быть, преподаватели думают, что делятся со своими учениками чем-то, но так или иначе это просто перенос их кармы на своих учеников. Не всем такая методика подходит. Главный же изъян этой системы в том, что при таком способе передачи знаний ученики долгое время остаются “бессознательными”. Осознанность появляется только тогда, когда практикующему даются ключи, подобные тем, о которых я уже говорил. Я называю это демистификацией йоги.

Повторение асан за кем-то полезно, это старт, но в конце концов сознание должно “пробудиться”. Человек должен понять, как создаются формы, как они влияют на мармы (энергетические точки), нади (энергетические каналы) и мозговые центры, какие состояния сознания возникают, как эти преходящие состояния можно преодолеть, видоизменять и не поддаваться им, сохраняя контроль над сознанием.

YJ:
Почему Танец Шивы связывают с вашим именем? В чем особенность этой практики?

АЛ:
Хотите верьте, хотите нет, но Танец Шивы – откровение свыше. Однажды я путешествовал по Индии и Тибету, и со мной произошла мистическая история: в Гималаях, в пещере на большой высоте, ко мне явилось существо, которое потом мой лама идентифицировал как Ваджратхару. Мы смотрели глаза в глаза друг другу, и оно быстро из меня выкачивало какую-то информацию и какую-то вливало.

Там, в этой пещере, на стене были ряды графических изображений рук в разных положениях. До того как я туда попал, я получал обрывки информации из разных источников – например, практики индийских единоборств Калари-пайятту и Шаолиньские техники основаны на спиралевидных движениях руками и ногами. Но тогда эти знания были обрывочными, и не выстраивалось общей картины. В пещере же под влиянием происходящего, увидев эти зарисовки, я вдруг осознал, что имею дело с этой системой – Танцем Шивы.

Сначала я зарисовал то, что там было. Потом, уже позже, начали заполняться отсутствующие фрагменты, как в таблице Менделеева: из меня постепенно, фрагментами, выходила информация, которую в меня “влила” та астральная сущность из пещеры.

Таким образом, Танец Шивы – это обобщение той информации, которую я получил в пещере и которая постепенно всплывает в уме. Я говорю честно: людей, которые передавали бы мне эти знания, не было.

Анализируя эту систему и проводя параллели с другими тантрическими школами, я заметил, что в ней есть эффективные методики – такие как остановка мышления. Когда ты должен непрерывно двигаться, у тебя нет времени и возможности задуматься даже на мгновенье – ты должен сконцентрироваться на движениях, иначе произойдет сбой и остановка. А тело – это индикатор, показывающий глубину медитации или концентрации внимания. Я более эффективных средств остановки колебаний сознания не знаю.

Екатерина Колокольцева