Чайная церемония как действо, предполагающее существование четких канонических форм, сформировалась во второй половине XV века, но традиция чаепития в Японии имеет долгую историю. Принято считать, что в Японии чай появился в начале IX века - его привез в подарок императору вернувшийся из паломничества в Китай Кукай. В эпоху Хэйан чаепитие было одним из развлечений, во время которого придворные, демонстрируя тонкий вкус, должны были угадать сорт предложенного им чая. Чаепитие, как утонченное развлечение, продолжало жить при дворе, постепенно сопровождаясь введением все новых правил и регламентации. В период Муромати это уже было своеобразное "мероприятие", для проведения которого требовалась соответствующая обстановка. Убранство помещения, изысканность нарядов и утвари должны были свидетельствовать о вкусах участников чаепития. Постепенно чаепитие превратилось в своего рода ритуал, в котором все, начиная от движений, кончая убранством, было канонизировано.

Среди горожан - торговцев, ремесленников, - также устраивавших "собрания" за чаем, главным было не соблюдение внешних ритуалов, а создание атмосферы духовного и идейного единства.

Дзэнские же монахи употребляли чай при длительных медитациях как тонизирующее средство.

Из этих различных по форме и содержанию действий - придворного развлечения, чаепития в храмах и "собраний за чаем" горожан - зародилась собственно чайная церемония (тя-но ю), сформировавшаяся в своеобразное искусство садо (букв. "путь чая").

То, что принято называть чайной церемонией, со стороны выглядит как встреча людей, проходящая в полупустой устланной циновками комнате, единственным украшением которой являются цветы и каллиграфический или живописный свиток в нише токонома. Все присутствующие придерживаются определенного этикета. Кульминационным моментом является само "чайное действо", а именно заваривание чая. Заливание воды, протирание посуды, засыпание чайного порошка маття, взбивание пены в чашке (для каждого гостя чай заваривается отдельно) и т.п. выполняются одним человеком на глазах всех собравшихся. Все движения строго регламентированы, вплоть до того, в каком ритме взбивать чай. Каждому гостю чай подается отдельно, строго по этикету. В свою очередь, гость принимает чашку и выпивает чай (в три глотка) также по правилам, предписываемым этикетом. Кроме того, этикетом предписывается в начале встречи неспешная беседа о сорте чая, об утвари, об изготовившем ее мастере, о цветах или о свитке, висящем в токонома.

Во время чайного действа используется обычно горьковатый на вкус порошковый чай маття. К густому крепкому чаю подаются воздушные сладости, а к чаю не очень крепкому - сухие и хрустящие. В таком сочетании проявляется стремление к своеобразной "сбалансированности".

Считается, что основы чайного действа в Японии канонизировал буддийский монах из Нара Мурата Сюко (1422-1502). Советник сёгун'а Асикага Ёсимаса по имени Ноами обучил Сюко основным правилам, принятым в то время в столице. Вскоре Сюко, проникшись идеями дзэн, лежащими в основе чайного действа, переехал в столицу, чтобы в монастыре Дайтокудзи, считавшемся одним из оплотов этого учения, постигать его глубины. Поняв, что даже самое простое, обыденное действие, такое как заваривание чая, может привести к просветлению, а красоту можно найти и в совершенно неприметных вещах, Сюко наполнил чаепитие глубоким смыслом, превратив его в церемонию. Усматривая особую красоту в том, что неброско и непритязательно, Сюко стал проводить чайные церемонии в помещении, похожем на хижину отшельника или маленький деревенский дом, построенный из дерева, бамбука и крытый соломой.

Идеи Мурата Сюко продолжил и развил Такэно Дзёо (1504-1555), торговец кожами из процветающего торгового города Сакаи. Он бросил свое прибыльное занятие, переехал в столицу и пошел в ученики к двум последователям Мурата Сюко.

Приверженность идеям Дзэн привела в монастырь Дайтокудзи и старшего сына (а значит и наследника) богатого купца и владельца гончарных мастерских Сэн-но Рикю (1521-1591), с именем которого связано окончательное становление классической формы чайного действа.

Стараниями Сэн-но Рикю были разработаны принципы устройства помещения, аранжировки цветов в стиле нагэирэ, предполагающем расстановку цветов так, словно они не сорваны, а растут, подбора керамической посуды, живописных и каллиграфических свитков, которые вешаются в комнате, где проводится чайное действо. Все элементы интерьера должны содержать в себе намек на время года и повод, по которому совершается церемония.

Полагая, что для человека, стремящегося уйти от будничной суеты, соприкоснуться с Вечностью и обрести душевное равновесие, внешние атрибуты не имеют значения, Рикю предложил устраивать чайное действо в небольшой скромной хижине в атмосфере ваби-саби.

Ваби означает унылость, однообразие, саби - заброшенность, одиночество, но не горькое чувство одиночества, испытываемое человеком, оставшимся без близких, а одиночество перед ликом Вечности, если можно так сказать, "просветленное одиночество". Ваби и саби стали основополагающими понятиями в эстетике чайного действа, совершаемого в почти пустой, непритязательной на вид, а иногда даже обветшалой комнате.

Основными принципами философии чайного действа Сэн-но Рикю считал гармонию, уважение, чистоту, спокойствие так называемые ва - кэй - сэй - дзяку.

Гармония ва предполагает чувство гармоничного единства человека с природой и людей друг с другом.

Во время встречи за чаем чувство гармоничного единения хозяина и гостей достигается благодаря тому, что все присутствующие "настраиваются на одну волну", и чайное действо совершается в атмосфере взаимопонимания, созданию которой способствует ряд определенных этикетом чайной церемонии ритуальных действий.

Свиток и цветы в нише токонома также служат объединяющим звеном, поскольку содержат понятный посвященным намек на время года и событие, послужившее причиной встречи, как бы подтверждая известные на Востоке слова: "То, что не сказал я, сильнее того, что высказал".

Немаловажное значение имеет погода. Ее непредсказуемость дает возможность для импровизации и символического воплощения принципа "изменчивое в постоянном". Например, пустая ваза, поставленная в тюконома в зимний день, когда неожиданно пошел снег, служит намеком на то, что снежными "цветами" можно любоваться, выглянув в сад.

Кэй - уважение, почтительность. Чувство благодарности за возможность участвовать во встрече за чаем, признательность хозяину за труды, за то внимание, с которым он продумал все детали церемонии, и всем присутствующим за готовность разделить общее настроение выражаются в почтительном внимании ко всем атрибутам церемонии и в уважительном обращении друг с другом.

Сэй (чистота) подразумевает физическую и нравственную чистоту.

Вообще в практике дзэн мытье, уборка, чистка считаются одним из способов достижения просветления (сатори). Мастера садо утверждают, что, убирая комнату, где будет проходить церемония, моя посуду, они очищают свое сердце и мысли, поскольку, отбросив все думы, всецело концентрируют внимание лишь на одном действии.

Чайная церемония предполагает очищение от повседневной будничной суеты. Это символизирует омовение рук и полоскание рта, совершаемые перед тем, как войти в чайный дом.

Сэй, кроме чистоты, значит еще и "простота". Имеется в виду не упрощенность, а непритязательность, отсутствие всего лишнего. Воплощением простоты и непритязательности является сам чайный дом и узкая тропинка, ведущая к нему через сад (часто выложена отдельными крупными и плоскими камнями, уложенными на некотором расстоянии друг от друга). Дом, как уже говорилось, похож скорее на хижину, устланная циновками комната почти пуста, а дорожка, ведущая к дому, лишена всякой живописности (хотя и не без изыска). В поле зрения идущего по ней находится лишь сам дом. Дорожку обступают деревья или кустарники, так что взору идущего по ней не открываются никакие пейзажи. Действительно, ничего лишнего.

Дзяку означает успокоение, душевное равновесие. Мастера чайного действа считают, что именно в достижении дзяку заключен смысл встречи за чаем.

К числу нововведений Рикю, связанных с осознанием философской и духовной стороны садо, относится стремление проводить чайную церемонию таким образом, чтобы снимались противопоставления человек-природа, знатный-простолюдин, красивый-безобразный, религиозный-мирской и т.п. Оно основано на дзэнском понимании противоположностей не как противоречащих или взаимодействующих сущностей, но как двух сторон одной сути, будь то явление, предмет или действие.

Достигается это определенными способами, иногда символическими, иногда оказывающими эмоциональное воздействие. Например, низкая притолока у входа в дом заставляет одинаково сгибаться и богатого и бедного, знатного и простолюдина. Обычная, иногда грубоватая на вид утварь учит видеть красоту в обыденном. На окруженной деревьями и кустарниками тропинке, ведущей к дому, человек чувствует себя частью природы.

Однако ошибкой было бы считать, что Сэн-но Рикю был отшельником, стремившимся укрыться от мирской суеты в тиши чайного домика. Он даже оказался вовлеченным в политическую борьбу, как бы подтверждая тезис дзэнских наставников о том, что жемчужину истины можно найти и на рыночной площади, и на поле брани.

Сэн-но Рикю был наставником в чайном действе военных правителей: сначала Ода Нобунага, а после его смерти - Тоётоми Хидэёси. Он неоднократно участвовал в церемониях, устраиваемых обоими правителями, но одна из них по сей день является предметом обсуждения специалистов по истории и эстетике чайного действа. Речь идет о церемонии устроенной в "Золотой комнате" в честь императора Оогимати.

"Золотая комната" была сборным сооружением, изготовленным по приказу Тоётоми Хидэёси для проведения чайных церемоний. В январе 1586 (1587?) г. ее доставили в императорский дворец в столице. Вся чайная утварь на этой церемонии была из чистого золота. В связи с этим Рикю упрекают за проявленную слабость, за то, что он принял участие в чайной церемонии, эстетика которой противоречила его собственным строгим и аскетическим вкусам.

Эти упреки встречают возражения со стороны тех, кто утверждает, что на самом деле ничего неизвестно об отношении Рикю к стилю, противоположному разработанному им самим. Они предполагают, что как истинный приверженец дзэн Рикю не дифференцировал видимые противоположности. В доказательство приводится стихотворение Фудзивара Тэйка (1162-1240), которое, как известно, часто повторял учитель Рикю Такэно Дзёо, считая, что оно как нельзя лучше выражает истинный дух садо:

Оглянешься вокруг -
Увидишь: нет цветов,
Ни листьев алых,
И только хижина на берегу
В осенних сумерках.

Подобно тому, как наглядевшись на яркую красоту цветов и алых листьев, глубже чувствуешь тихую прелесть одинокой хижины, окутанной осенними сумерками, после пышного чайного действа в кругу придворных острее чувствуется утонченность строгого стиля.

Третьи утверждают, что есть свидетельства того, что Хидэёси принудил Рикю совершить чайное действо в чуждом ему стиле, но не смог заставить его отказаться от собственных вкусов и в наказание за несогласие приказал ему покончить с собой (сэппуку/харакири).

К слову сказать, среди знатоков истории чайного действа в Японии нет единого мнения о том, каково было на самом деле отношение к нему Хидэёси. Известно, что Хидэёси, имевший склонность к пышности и экстравагантности, охотно принимал участие в церемониях, проводимых в атмосфере ваби-саби, предписываемых стилем Рикю, и высоко ценил их изысканность, а в гигантском Осакском замке, ставшем символом его власти, для проведения чайной церемонии были сооружены не только роскошная "Золотая комната", но и скромная хижина площадью в две циновки-татами, которая называлась "Горная деревня" (Ямадзато). Оба сооружения были сборные, и их легко можно было перевозить с места на место. "Горную деревню" Хидзэёси часто возил с собой в военные походы.

Что касается причины ритуального самоубийства (сэппуку) мастера чайного действа, совершенного им в храме Дзюкоин монастыря Дайтокудзи, где он и похоронен, есть другая, более распространенная версия. А именно, в 1589 г. по велению Сэн-но Рикю к монастырским воротам саммон был пристроен второй ярус, в зале которого установили скульптурные изображения Будды Шакьямуни, шестнадцати подвижников-архатов, достигших высшей степени духовного совершенства, и изготовленное Рикю его собственное скульптурное изображение. Этот факт вызвал гнев правителя, и он приказал Рикю покончить с собой.

Как бы то ни было, скульптура Сэн-но Рикю и сегодня находится в зале второго яруса ворот саммон в монастыре Дайтокудзи.

После смерти Сэн-но Рикю все его состояние и дом унаследовал его зять, наследником которого стал его сын Сотан, приходившийся Сэн-но Рикю внуком. Когда Сотан, продолжавший "чайное" дело своего деда, состарился, он разделил имущество и дом между тремя сыновьями. Сын Coca, которому досталась передняя часть дома, основал школу садо, которая стала называться Омотэсэнкэ (букв. "передняя часть дома Сэн"). Сын Сосицу, унаследовавший заднюю часть дома, тоже основал школу и назвал ее, соответственно, Урасэнкэ (букв. "задняя часть дома Сэн"). Третий сын Сосю, получивший часть дома, выходящую на улицу Мусянокодзи, назвал свою школу Мусянокодзи Сэнкэ (букв. "дом Сэн с улицы Мусянокодзи").

Впоследствии некоторые ученики правнуков Сэн-но Рикю также основывали свои школы.

В начале эпохи Мэйдзи, когда в стране на первом месте было увлечение западной культурой, чайные церемонии перестали привлекать японцев. Но благодаря связям мастера чайного действа по имени Энносай из дома Урасэнкэ, его школа выжила, и сегодня, когда чайные церемонии вновь пользуютя популярностью, школа Урасэнкэ, которой руководит правнук Сэн-но Рикю в пятнадцатом колене, Сэн-но Сосицу, является самой крупной.

Японские мастера чайных церемоний подчеркивают, что, несмотря на пронизанность садо идеями дзэн-буддизма, существует несомненная связь его и с синтоизмом, и с даосизмом. В частности, в синтоизм уходит корнями идея чистоты. Название же садо - "путь чая" - указывает на связь с даосизмом. Само слово до - "путь" (японское произношение китайского "дао") означает Вселенский путь истинно сущего. Как говорит Сэн-но Сосицу, садо в сущности представляет собой не что иное как культурные традиции, одухотворенные религиозным мировоззрением.