МАНТРА «мантра» (санскр. mantra – «орудие мысли», «средство передачи мысли»), сакральное слово, часть ритуала в ведийской религии, а также в индуизме и буддизме. Мантре придается решающее значение в обряде и приписывается его основная энергия, магически гарантирующая предполагаемые результаты. Каждое значительное индуистское и буддийское (махаянское и ваджраянское) божество имеет свою мантру, посредством которой адепт может присваивать его силу. Мантры могут соответствовать общезначимому слововыражению или не соответствовать ему (в таком случае они имеют лишь функциональный, ритуальный смысл), охватывать как сакральные тексты типа гимна, так и один слог, произноситься вслух, про себя или шепотом – их действенность считается гарантированной, если пользующийся ими имеет ту или иную форму «посвящения» в их употребление (дикша).

Ведийская и поздневедийская религии унаследовали «мантру» наряду с такими определяющими понятиями, как «хотар», «атхарван», «сома» и многими другими (об этом свидетельствует Авеста), еще от ритуала индоиранской древности (т.е. до обособления индийской ветви индоиранской этнокультурной общности на северо-западе современной Индии и Пакистана). Ритуаловедческие пособия поздневедийского периода делят все сакральные тексты на мантры и брахманы. Согласно Яджняпарибхаша-сутре, «жертвоприношение устроено на основе мантр и брахман; именем Веда обозначаются мантры и брахманы; брахманы суть предписания для жертвоприношения» (пер. В.С.Семенцова). В противоположность брахманам мантры считались не предписаниями для жертвоприношения, но самим жертвоприношением в его словесной части, которая была главной потому, что и сами боги, к которым обращались участники ведийского ритуала, в большей мере присутствовали в своем имени, нежели в созерцаемой визионерами-риши «форме». В отличие от прозаических брахман ведийские мантры представляли собой стихотворные или ритмизированные тексты. Мантры каждой из трех основных ведийских Самхит (Ригведа, Самаведа, Яджурведа) должны были (в отличие от брахман) всегда произноситься вслух и различались по их функции в торжественном ритуале как гимны (ричи), песнопения (саманы), серии возгласов, сопровождавших те или иные ритуальные процедуры (яджусы); в собрании Атхарваведы мантрам-гимнам соответствовали магические заговоры. В Самхите Яджурведы мантры-яджусы представлены в двух модусах: в редакциях Черной Яджурведы они составляют единое целое с брахманами, в редакции Белой Яджурведы отделены от них (возможно, по примеру составителей других Самхит). Мантры занимают высшее место в другой традиционной классификации ведийских текстов, в дигрессии: мантры – брахманы – сутры (сутры суть разъяснения к брахманам, брахманы – к мантрам). Однако они не были от этих текстов отделены: антологии разъяснений обряда (Брахманы) и экзегетических правил и пояснений (Веданги) содержат в корпусе своих текстов мантры. Некоторые из них, например, Шраутасутры и Грихьясутры, содержат сами инструкции по применению (винийога) мантр.

Ведийские мантры считались, а потому неизменными должны были быть как правила их рецитации в сплошном и раздельном чтении, так и способы произношения. Потребность в правилах, нарушения которых – ввиду энергетичности самого сакрального слова – могли привести к деструктивным последствиям не только в социальном, но и в космическом масштабе, оказала значительное влияние на развитие индийского языкознания (грамматики и фонетики). Однако для действенности недостаточно корректности: мантры эффективны лишь при сопровождении правильными движениями – физическими и ментальными. Действенность же проверялась самими результатами: ведийские боги не могли не выполнить «заказа» жертвователя, они были бессильны против субстанции правильно направленной мантры.

Среди ведийских мантр выделялись те, которые произносились не во время того или иного обряда, во время любого, а также ежедневно безотносительно к совершению того или иного обряда. Ко вторым относятся возгласы, условно переводимые как «Да здравствует!», которые сопровождали каждое приношение жертвы в огонь для богов (сваха) и жертвоприношения предкам (свадха). К непереводимым мантрам можно отнести также возгласы в торжественном ритуале «вашат», «вет», «ват» а также самую сакральную – знаменитый слог «Ом». К переводимым в буквальном смысле, но значительно выходящим за границы смысловой «переводимости» относятся так называемые великие речения (махавьяхрити) – «бхур» («земля»), «бхувар» («атмосферное пространство») и «свар» («небо»). К третьему классу следует отнести знаменитую мантру (Ригведы, III.62.10) «гаятри» (она же «савитри» – «солярная»): «Мы хотим встретить этот желанный блеск бога Савитара, который должен поощрять наши поэтические мысли!» (пер. Т.Я.Елизаренковой), которая выражает просьбу к богу солнца Савитару о вдохновении, посредством которого энергетический запас человека может быть направлен определенным образом. Эта «мантра мантр», считавшаяся «матерью Вед», могла произноситься каждым «дваждырожденным» и произносилась каждым брахманом (шепотом, полушепотом или про себя) ежедневно во время утренней и вечерней молитвы. Мантры занимали также важное место и в санскарах – обрядах «перехода» из одного биологическо-социального состояния индивида в следующее: все они содержат мантры, и само посвящение в них сопровождается их произнесением. Произнесение сакральных слов рекомендовалось благочестивому «дваждырожденному» и в частной жизни (которая также была в значительной степени ритуализована), например, желавшему рождения сына рекомендовалось «санкционировать» каждый этап своего соития с женой произнесением мантры.

Буддизм оценивает магические словесные формулы в контексте критики ведийской религии и народной магии, но замещает их собственными. Примером может служить рассказ Дивья-аваданы о том, как девушка низкой касты по имени Пракрити, пытаясь безуспешно женить на себе любимого ученика Будды Ананду, обращается за помощью к своей матери, которая «изготовляет» (почти по рецепту Каушика-сутры традиции Атхарваведы) мантру-заговор на завоевание любимого. Цель почти достигнута, так как Ананду удается «доставить на дом» и почти заставить возлечь с Пракрити на ложе, но он находит в себе силы призвать на помощь Будду, который своими мантрами разрушает чары матери-колдуньи. Мать признается, что мантры Будды оказались сильнее. Коллекция канонической палийской Кхуддака-никаи открывается Кхудакапатхой (Чтение малых текстов) – компиляцией девяти малых текстов, предназначенных в качестве мантр для рецитации будущим либо уже посвященным монахом. Семь из них использовались и в качестве «защитных текстов», оберегов (паритта), использовавшихся впоследствии в течение веков для противодействия злым силам в Шри-Ланке.

В махаянской литературе появляется соответствующий паритте класс текстов под названием «дхарани» («защитные заклинания»). В целом они не относятся к оккультной литературе, но содержат «магические слова», именуемые мантрападами. Между дхарани и краткими Праджняпарамитскими текстами достаточно трудно провести устойчивые границы. Так, в Праджняпарамитахридая-сутре (3–5 вв.) утверждается, что должна быть познана мантра запредельной мудрости, мантра великого знания, мантра, «уравнивающая неравное», полностью успокаивающая всякое страдание, и неложная (сутра 8), которая предлагается в виде переводимой звукописи (в которой обыгрывается слово «ушедший») и завершается ведийской восклицательной мантрой «сваха». Текст в целом ассоциируется с «семенными слогами» (биджамантра) праджняпарамитской литературы. Будды и бодхисаттвы как божества махаянского пантеона имели свои мантры, а бодхисаттва Авалокитешвара считался хранителем известнейшей шестислоговой мантры «Ом мани падме хум», которую буддисты изображают на горах, перевалах, близ монастырей и населенных пунктов, в местах паломничеств. Мантра служит и памятью о значимом для буддизма событии, и знаком сакрального пространства, принадлежащего монастырю, и используется для различных других целей, а также в качестве повседневной молитвы. Среди школ буддизма махаяны наибольшее предпочтение мантрам оказывает японская школа Сингон-сю, основанная в 9 в. мистиком Кукаем.

Дхарани включались в тибетский канон Кангьюре вместе с Сутрами и Тантрами, но в целом в буддийском тантризме постепенно вытеснялись текстами мантр. Поэтому многие исследователи выделяли наряду с собственно ваджраяной целое направление мантраяны, которое предлагало мантры как средство «ускоренного освобождения». Однако отделить «мантраянические» тексты от важраянических далеко не просто, и, вероятно, правильнее говорить о «мантраянической» составляющей текстов ваджраяны, которая играла весьма существенную роль в буддийском тантризме. Наибольшее место эта составляющая занимает в ритуальных текстах ваджраяны – садханах, где работа с мантрой включается в методику «быстрого освобождения» совместно с другими оккультными средствами вроде сакрализованных положений пальцев (мудра) или воображением формы того божества, на слияние с которым претендует «практикующий» (садхака). В тексте, составляющем начало Аватамшака-сутры и известном под названием Манджушримахакальпа, Шакьямуни инструктирует будду Манджушри в магических обрядах, компонентами которых являются мантры наряду с мудрами, мандалами и прочими ингредиентами эзотерического ритуала. В главе 9 восхваляется мантра Манджушри «кллихум» как «великий царь наук», включающий в себя все познания; с помощью этой мантры можно обрести все, разрушить мантры врагов и даже устранить последствия всех проступков прошлого, а в главе 14 те же достоинства приписываются мантре «бхрум». Обряд великого блаженства (махасукха) – предполагается, что тантрики причастны не только трем общеизвестным телам Будды (трикая), но и четвертому, позволяющему Будде испытывать неописуемые радости в объятиях своей супруги Тары, или Бхагавати, – описывается в Шричакрасамбхара-тантре, сохранившейся только в тибетской версии. Здесь учение о мантрах излагается наряду с техникой медитации (дхьяна) и изображения божественных пар, которые «практикующий» должен держать перед внутренним оком, и жертвоприношениями. В Тара-тантре, где Будда оказывается в компании ведийского риши Васиштхи, он трактуется как одно из проявлений Вишну, которое смогло достичь силы созидателя мира после инициации в мантру «Угра-Тары» («Устрашающая Тара») – творческой потенции самого Будды (шакти) и премудрости (праджня), о которой Васиштха узнал от того же Будды, находясь в Китае.

Индуизм сохраняет ведийскую сферу применения мантр, значительно ее расширяет и одновременно резко усиливает тот аспект рассматриваемого понятия, который соответствует «магической формуле». Особое значение мантры приобретают в тантризме, по одной из версий которого существуют 70 000 000 основных мантр и бесчисленное количество прочих. Тантрик получает посвящение в свою «группу» с целью обретения не только «освобождения» (мокша), но и оккультных сил посредством обряда и медитации, в которых мантра занимает центральное место. Мантры вписываются в ритуальные диаграммы – мандалы и янтры, и адепт размещает их на своем теле с целью обретения божественной силы. Мантры воплощают сущность того, что они обозначают (и того, что находится вне возможностей обозначения), и при рецитации с должным сосредоточением и соответствующими жестами позволяют «практикующему» приобретать власть над предметами своего желания и всеми существами. Так, в Прапанчасара-тантре (Тантра сущности мироздания) жены богов, полубогов и демонов, принуждаемые мантрой, которую читает «практикующий», незамедлительно и помимо своего желания являются к нему (не без помощи бога любви Камадэвы) без одежд для удовлетворения его похоти. В тексте различаются сами мантры и их «семена» (биджа) – буквы и слоги, из которых они вырастают и которые аккумулируют в себе возможности воздействия как на человеческий организм, так и на весь мир, а также достижения высших оккультных результатов (сиддхи). «Семенные слоги» воображаются «практикующим» в различных частях его тела, и его задача состоит в том, чтобы визуализировать «развертывающиеся» из них божества. Мантры рассматриваются в качестве модуляторов внутренней энергии человека. Специалисты в искусстве визуализации Богини, знатоки мантр и диаграмм-янтр называются в шактизме садхаками, которые пользуются здесь не меньшим почитанием, чем знаменитые «святые» (садху) в «обычном» индуизме.

Мантры популярны, однако, и в индуизме. Каждое божество имеет свою мантру («Шри Шивая намах» – «Поклонение священному Шиве», «Шри Ганешая намах» – «Поклонение священному Ганеше», «Шри Нараяная намах» – «Поклонение священному Вишну» и т.д.). Некоторые персонажи пантеона специально ответственны за мантры, как, например, тамильский Муруган, которому приписывалась должность следить за тем, как их читают, и выяснять их сокровенный смысл. Чтением пуранических мантр пробуждают богов перед началом храмового богослужения, и с мантрами же их укладывают спать (ср. культ Виттхала, начало которого документировано в Пандхарпуре в 1189/1190). Но чтение мантр занимает первостепенное место и в подготовке самого храмового жреца. Так, совершающие пуджу в знаменитом храме Джаганнтаха в Ориссе, пуджапанды, начинают свой день очистительным ритуалом, включающим произнесение мантр и омовение в воде, а прежде, чем погрузиться в воду, пуджапанда должен нарисовать на ее поверхности восьмилепестковый лотос, вписать в него буквы Кришна-мантры, привлечь особым жестом (анкуша-мудра) воды всех священных рек и водоемов и произнести ряд других мантр. Рядовые участники процессии в честь Джаганнтаха перед сном произносят 108 раз особую мантру, призывая богиню указать им место, где искать нужные деревья для обновления тела их бога.

Мантра занимает определяющее место и в культе современного «постиндуизма», развернувшего активную прозелитическую деятельность не только в Индии, но и за ее пределами. Посвящаемые в постиндуистские секты, как правило, получают тайную мантру от своего гуру. Адепт Общества Трансцендентальной медитации, основанной Махариши Махешем, должен регулярно читать мантры, содержащие имя, титул или атрибут богини Кали. Мантра «Харе Кришна, Харе Рама» в Международном обществе сознания Кришны призвана приводить распевающего ее адепта в состояние экстаза (для чего практикуются также музыкальный аккомпанемент и танец), и этих ступенек экстаза основатель секты Свами Прабхупада предписывал восемь. Мантра призвана вывести обращенного из нормального режима сознания, обеспечивает нужную «кодировку» и позволяет ему осуществлять общественно полезную деятельность (разумеется, согласно пониманию кришнаитов). Специальные мантры задействованы в неокришнаитских «санскарах», например при посвящении обращенных в брахманы. Основатель неотантристского культа Чандра Мохан Раджниш учредил мантру «Ху» для раскрытия маладхара-чакры в основании позвоночника и начала освобождения женской энергии кундалини, которая в обыденной жизни расходуется на физиологические потребности. В культе Шри Чинмоя адепт должен повторять в качестве мантры от 500 до 1200 раз в день имя основателя секты (который становится для него, таким образом, божеством), медитируя на его «трансцендентальный портрет», вдыхая аромат благовоний и пропитываясь образом гуру как своего «внутреннего кормчего».

Мантры - это произносимые вслух либо про себя слова или фразы, которые являются объектами медитации. Зачастую эти мантры связаны с теми или иными буддийскими персонажами, чьи свойства можно в себе развивать, повторяя соответствующую мантру.

Вероятно, медитация с использованием мантр возникла несколькими столетиями раньше, чем сам буддизм. Происхождение мантр восходит, по крайней мере, к существовавшей еще до Будды ведийской традиции, где мантры использовали как заклинания, призванные оказывать влияние на богов или даже повелевать ими.

На протяжении всей истории народы верили в священную силу слова и полагали, что, произнося определенные слова или имена, можно влиять на внешний мир и повелевать незримыми силами, в том числе богами и духами, которые, согласно их верованиям, действовали в этом мире. В этом можно убедиться на примере английского слова spell, которое значит образовывать из букв слова, но еще и использовать слова как заклинания для воздействия на окружающий мир. Слова grammar (грамматика) и glamour (волшебство, чары) имеют одинаковый исходный смысл. Греческое слово gramma-techne означало науку или умение, связанное с буквами. В английский язык оно вошло как grammar, а в речь шотландцев - как glammer - зачаровать, наложить проклятье. В англизированном виде glammer превратилось в glamour и приобрело более современное, романтическое и эстетическое значение: обаяние, очарование (не так давно оно вошло в русский язык в виде терминов 'гламур' и даже 'гламурный' - прим. перев.). Как видите, в английском языке таятся древние представления о том, что слова могут оказывать магическое действие.

Особенно это относится к тем словам, которые мы называем именами. В древней Индии считали, что, зная подлинные имена богов, можно к ним обращаться и заставлять их выполнять свои приказы. Если, на ваш взгляд, это выглядит примитивно, вообразите, что бы вы почувствовали, обнаружив, что кто-то написал на листке бумаги ваше имя, а потом бросил в унитаз и спустил воду. Похоже, большинство из нас все еще верит в особую природу имен.

Хотя в раннем буддизме произнесение мантр использовалось в качестве одного из методов практики, а повторение стихов - как средство развития способности осознавать качества Будды (буддханусати), по-видимому, использование мантр вошло в буддийский обиход лишь с возникновением махаянской традиции, которая вобрала в себя элементы небуддийского подхода к духовной практике, именуемый Тантра. В Тантре мантры широко использовались как средство общения с богами и воздействия на них, и буддизм усвоил эту методологию, превратив ее в метод, позволяющий соприкоснуться с качествами просветления. В Махаяне уже существовал развитый пантеон символических персонажей, которые изображались в человеческом облике и олицетворяли все многообразие просветленного состояния. Если учесть тесный контакт с тантрийской традицией, вполне естественно, что этих архетипических будд и бодхисаттв стали ассоциировать с конкретными слогами и мантрами.