Мозг

Когда Я таким образом на время отказалось от контроля над своим мозгом, он всё же не стал полностью бессознательным, как можно было бы ожидать. Из многочисленных экспериментов ясно, что у физического тела есть некоторое собственное смутное сознание, совершенно отдельное от его истинного Я, а также отдельное от простого собрания сознаний его отдельных клеток.

Автор несколько раз видел действие этого сознания, наблюдая удаление зуба под действием газа. Тело издало нечленораздельный звук и смутно повело руками в сторону рта, ясно демонстрируя, что в некоторой мере почувствовало вырывание; и уже когда Я восстановило владение телом двадцатью секундами позже, человек заявил, что он совершенно не почувствовал этой операции. Конечно мне известно, что подобные движения обычно относят к «рефлекторным действиям» и что люди имеют склонность принимать это заявление так, как если бы это было истинным объяснением, не замечая, что тут употребляется обычная фраза, которая ничего не объясняет.

И подобное описанному сознание всё ещё работает в физическом мозге, в то время как Я плавает над ним, но власть этого сознания, конечно, намного слабее, чем самого человека, и следовательно все причины, оказывающие действие на мозг, рассмотренные нами выше, способны влиять в гораздо большей степени. Малейшее изменение в поступлении или циркуляции крови производит теперь серьёзные нарушения в работе, и вот почему расстройство желудка, как влияющее на поток крови, столь часто вызывает беспокойный сон или дурные сны.

Но даже когда его не беспокоят, это странное и смутное сознание имеет много примечательных особенностей. Его действие кажется в значительной мере автоматическим, и результаты обычно бессвязными, бессмысленными и безнадёжно беспорядочными. Кажется, оно неспособно воспринять никакую идею иначе как в форме сцены, в которой оно само является действующим лицом, и поэтому все стимулы, будь они изнутри или снаружи, тотчас же транслируются в восприятия. Оно не может схватить абстрактные идеи или воспоминания как таковые - они незамедлительно становятся воображаемыми восприятиями. Если, например, этому сознанию будет предложена идея великолепия, она может принять облик только как видение некоего великолепного существа, появляющегося перед спящим; если же мысль ненависти как-нибудь пройдёт через него, она может быть расценена лишь как сцена, в которой некое воображаемое действующее лицо выражает к спящему агрессивную ненависть.

Опять же, каждое направление мысли к определённому месту становится для него буквальным переносом в пространстве. Если в часы бодрствования мы думаем о Китае или Японии, наша мысль сразу же оказывается в этих странах, но тем не менее мы полностью осознаём, что наши физические тела находятся там же, где и моментом раньше. Однако, в условиях сознания, которое мы рассматриваем, нет различающего Я, чтобы справляться с необработанными впечатлениями, и следовательно, каждая проходящая мысль о Китае и Японии может выразиться только как действительное, незамедлительное перемещение в эти страны, и спящий может внезапно обнаружить себя там, окружённый наиболее подходящими условиями, которые он способен припомнить.

Часто отмечается, что когда поразительные перемещения этого сорта чересчур часто случаются в снах, спящий никогда не чувствует никакого удивления в связи с их внезапностью. Этот феномен легко объясним в свете рассмотренных нами наблюдений - в простом сознании физического мозга невозможно такое чувство как удивление - оно просто воспринимает картины, как они появляются перед ним; оно не имеет возможности судить об их последовательности или недостатке в них этого свойства.

Другой источник необычной путаницы, наблюдаемой в этом полусознании - это манера, в которой действует в нём закон ассоциации идей. Мы все знакомы с удивительным моментальным действием этого закона при бодрствовании; мы знаем, как случайное слово, музыкальная фраза или даже запах цветка могут оказаться достаточными, чтобы вызвать в уме поток давно забытых воспоминаний.

Теперь же, в спящем мозгу, этот закон действенен как обычно, но он работает под любопытным ограничением - каждая такая ассоциация идей, абстрактных или конкретных, становится простой комбинацией образов, а так как наши ассоциации часто бывают вызваны лишь совпадением событий, которые, будучи в действительности совершенно не связаны между собой, произошли с нами последовательно, то можно легко представить, какое неразрешимое смешение этих образов часто случается, в то время как их количество практически бесконечно, поскольку всё, что может быть извлечено из огромных запасов памяти, появляется в форме картин. Естественно, подобную последовательность образов редко можно восстановить в памяти в совершенстве, поскольку здесь нет никакого порядка, чтобы помочь восстановлению - так же как в бодрствующей жизни можно достаточно легко вспомнить связанное с чем-то предложение или стихотворную строфу, даже слышанную только раз, но при тех же условиях без некоторой мнемонической системы будет почти невозможным точно припомнить простую смесь ничего не значащих слов.

Другая особенность этого любопытного сознания мозга состоит в том, что будучи необычайно чувствительным к малейшим внешним влияниям - таким как звуки или прикосновения - он увеличивает и искажает их в почти немыслимой степени. Все пишущие о снах приводят примеры этого, и возможно, некоторые из них будут знакомы каждому, кто уделял внимание этому предмету.

Среди историй, рассказываемых чаще всего, есть одна о человеке, видевшем мучительный сон о том, как его вешают, потому что воротничок его рубашки был слишком тесен; другой преувеличил укол иголки до смертельной раны, полученной им на дуэли, ещё один воспринял лёгкий щипок, как укус дикого зверя. Моури сообщает, что часть спинки в головах его кровати однажды отвалилась и упала ему на шею, всего лишь легко её коснувшись, но этот пустяковый контакт произвёл ужасный сон о французской революции, где ему привиделось, как он гибнет на гильотине.

Другой автор рассказывает нам, что часто просыпался с неприятными воспоминаниями о снах, полных шума или громких голосов и грома, и долгое время совершенно не мог выяснить источника их происхождения; но в конце концов он добился успеха, проследив, что это журчащий звук, создающийся в ухе (возможно из-за циркуляции крови) когда оно лежит на подушке; подобный, но гораздо более громкий шум можно услышать, приложив к уху раковину.

Теперь должно стать очевидным, что даже из одного этого телесного мозга происходит достаточно путаницы и преувеличений в отношении многих феноменов сна; но это только один из факторов, которые мы должны принять к рассмотрению.

Подразделы:

• Эфирный мозг